Автор: Эрика Иосифовна Смолякова пришла в храм святого Людовика на Малой Лубянке ровно полвека назад. С тех пор она не пропускала воскресных Месс, несмотря на долгий путь и работу, а также помогла многим нуждающимся – как католикам, так и православным. О детстве в ссылке, юности на целине и церковной жизни в Москве она рассказала Ольге Хруль в рамках цикла «Церковь с человеческим лицом».
– Эрика Иосифовна, где вы родились и выросли?
– Я родилась 19 октября 1938 года в семье поволжских немцев Зольцбахов в Саратове. У мамы было 9 детей – восемь девочек и один мальчик (я была шестой дочерью). В 1941 году нашу семью сослали в Алтайский край, под Барнаул, потому что боялись, что российские немцы будут помогать в начале войны своим, тем, кто наступает. Отца оттуда призвали в армию, но не на фронт, а на военный завод. А его брат, который хорошо знал немецкий язык, служил переводчиком в штабе.
– Что помните из детства?
– Маленькой себя совсем не помню. Помню только, что когда хотела учиться и пошла в школу, нам сказали: «Все немецкие дети, встаньте, заберите портфели и идите домой». Нас не учили, и мы не учились. На Алтае мы жили года три. Потом наша семья переехала на север Кемеровской области, туда же после войны вернулся и отец. Работали в основном на лесоповале – очень тяжёлая работа. Здесь же я пошла в первый класс, а было мне уже 11 лет. Я закончила всего 6 классов, потом надо было помогать маме.
Когда мне исполнилось 18 лет, мы со старшей сестрой поехали на целину, в Павлодарский край. Нас ведь тогда так просто не брали, сначала ехали комсомольцы, а потом уже на самые тяжелые работы брали нас. Чистили дороги, ломами долбили лед – трудно было очень, тяжело. Сестра вышла замуж, уехала оттуда с мужем в Караганду. А я поехала в Барнаул, там знакомые были.
В Барнауле познакомилась с русским парнем Александром, будущим мужем, который там служил. Мы поженились и переехали в Ташкент, где в 1965 году родилась моя дочь Лена. Прожили там недолго, потому что утром 26 апреля 1966 года в Ташкенте было землетрясение такой силы, что земля ходуном ходила. Нас быстро эвакуировали. Автобус мчался с такой скоростью, что если бы не это, то остались бы мы там навечно. А дочери тогда 5-6 месяцев было.
– Куда вы переехали?
– Нам предложили на выбор три места для дальнейшего проживания: Казахстан, Украину и Подмосковье. Мы выбрали Подольск. У мужа в Москве брат служил, а сам он был из Курской области. Вот так мы оказалась в Подольске. Жилья своего не было, снимали. Я устроилась работать на завод, производство считалось вредным, а муж на стройке работал. Здесь же у нас родился сын Юра. Позже мы получили квартиру, в которой я с семьей сына живу и сейчас. Родители мои из Кемеровской области переехали в Казахстан, поселились в пригороде Павлодара. Там же они и похоронены.
– А когда вас крестили?
– Наша мама очень верующая была. Уже когда в Казахстане жили, в доме у нас втихаря по ночам собирались верующие, приезжали тайно польские священники. Служили Мессы, давали Причастие. Так меня крестили, было мне тогда больше 20 лет, а до этого священников мы не видели.
Когда я в Подольске жила, то ходила там в православный храм – он был открыт. Однажды, когда мне было около 30 лет, поехала погостить к маме в Казахстан. Маму навещал польский священник. Она рассказала ему, что дочь из Москвы приехала. Он спросил меня: « В храм-то ходите?». Я сказала: «Хожу в православный, в Подольске». Он-то мне и рассказал, что в Москве, в районе Лубянки, есть католический храм, который никогда не закрывался, недалеко от магазина «Детский мир». Вот только адреса храма священник не знал, он был там два раза, дорогу не запомнил.
– Как же вы нашли храм?
– Маму научили знающие люди, как правильно спросить: когда интересуешься про католический храм, тебя же ещё и опозорят и ничего не скажут. Так мама наказала не храм спрашивать, а адрес. Я так и поступила, прошла по улице Малая Лубянка, увидела здание храма: точно, вот он. Это случилось 25 декабря 1971 года. Ровно полвека назад!
В этот день праздничная Месса в храме была на польском языке. Языка я не знала и подумала: нет, наверное, не наш храм. А мама мне подсказала, как отличить католический храм – по кресту над куполом. У нашего только одна поперечина, а у других – две. Так я вышла, посмотрела – вроде наш…
Работа у меня была сменная, иногда дежурства совпадали с воскресными Мессами. Я когда закончу работу, так сразу на поезд и в Москву. Бывало, приеду в летнее время в субботу в ночь и ночую на лавочке во дворе храма. Тогда так можно было. Если график позволял, так я приезжала на утренние Мессы, ну а уж если нет, то к вечерней. И поздно ночью возвращалась домой, но никогда воскресных месс не пропускала.
– О вас говорят как о неутомимой помощнице пожилым прихожанам…
– Я была волонтером в нашей приходской организации “Каритас”. В Подольске нашла наших прихожанок, мать и дочь, Веронику и Любовь. Храм уже тогда они посещать не могли: матери было много лет, а дочь попала в аварию, машина ноги переехала, передвигалась только по квартире, на улицу не выходила. Время тогда было тяжелое, были они на грани смерти от голода. И когда опять на Рождество я пришла к ним с посылкой от “Каритас”, у них дверь была закрыта, уже хотели открыть газ, отравиться – есть было нечего…
И вот с тех пор и стали им помогать. Со мной еще Светлана была, тоже наша прихожанка. Продукты им приносили, готовить помогали, убирали квартиру. Врачей приглашали. А еще священники наши, отцы Ежи Дуда и Виктор Воронович всегда приезжали. Мессу служили, причащали. Большое им за это спасибо. Никогда не отказывали, хотя расстояние не маленькое от Москвы до Подольска. Мы же эту мать и дочь и хоронили.
Я многим помогала как волонтёр Благотворительной организации “Каритас” при приходе святых Апостолов Петра и Павла. Вот и православной бабушке тоже. Она была инвалид первой группы, ногу ампутировали. Дочка ее в Америке жила и ухаживать за ней было некому. Так вот я четыре года, пока она не умерла, ходила к ней.
– Как сложилась судьба ваших сестёр и брата?
– Мои сестры, когда началась перестройка, как ссыльные поволжские немцы из Казахстана эмигрировали в Германию. Одна из моих сестёр была монахиней в подполье, тихо принимала священников, катехизировала, помогала проводить службы. Узнали мы об этом только тогда, когда она переехала в Германию. Там же она и умерла. Жизнь была сложной и тяжелой. Из семьи у нас осталось трое. Остальные уже ушли…
Муж мой, к сожалению, погиб от разряда тока на стройке, когда мне и сорока лет ещё не было. Сама вырастила двоих детей, у меня два внука, растёт правнук.
Россию покидать не собираюсь, нравится мне здесь. Да и привыкла. На немецком языке так и не научилась говорить. В Германию ездила к родным в отпуск посмотреть на страну, не понравилось.
А моя племянница породнилась с епископом Иосифом Вертом, вышла замуж за его племянника и стала Аллой Верт.
– Что бы вы пожелали молодёжи?
– Я всем желаю найти дорогу к храму. Когда я нашла храм на Малой Лубянке 50 лет назад, я стала жить спокойнее, увереннее. Воскресная Месса – это такое счастье! И теперь хотела бы пожелать всем католикам, кто может добраться до храма: не пропускайте воскресных Месс! Даже если вы очень устали, даже если есть путь, который занимает много времени, даже если есть на дворе слякоть и стужа… Найдите в себе силы участвовать в таинствах, и Бог вас наградит своим благословением.
И поздравляю всех с наступающим Рождеством Христовым, которое стало для меня таким счастливым полвека назад.
Беседовала Ольга Хруль
Фото обложки: Ольга Хруль
